Глава 9. Бега брата (1980 г)

Я чуть было с коня не упал. Здесь действительно встречаются иногда охотники за зайцами в утреннем тумане.

 Он мне показал то место, где им была похоронена его первая (кто знает) жертва. Потом я вечерами обходил это место, где был похоронен этот невинный человек, имевший несчастье встретить «волка» вместо зайца.

 Я слез с коня, посидел немного с ним на камне. В этот момент было странное чувство. Он меня и пугал, и притягивал. Разговаривая со мною, он возился с обрезом, то заряжая его, то целясь в отделившуюся овцу. Я думал в этот момент, как бы он не надумал тренироваться в стрельбе «по бегущим объектам», то есть по овцам. Хотя, в прочем, мне теперь было не то важно, что скажет хозяин, а только одно: - чтобы брат был на воле и чтобы он всё-таки принял условия другой, вольной жизни. Я не мог быть умнее его и тем более указывать и советовать ему, но одно я понимал и возможно лучше него, что это долго длиться не может. Что нужно кончать с этим направлением и сворачивать куда угодно, но только не идти этим путём. Этот образ жизни вёл его прямо к гибели, и самым кратчайшим путём.

Когда корабль не повинуется рулю, он повинуется подводным камням.
 - Завтра я тебе покажу, где я живу. Возьми еды на двоих, но только чтоб хозяин не заметил этого, – сказал он на прощанье, после того, как мы поговорили некоторое время, и встал что бы исчезнуть вновь.

Только теперь я понял, что имел в виду отец, когда говорил мне, отправляя сюда – «ты там нужен».

С этих пор не было для меня большего счастья, чем помочь брату всем, чем только мог. Я чувствовал, что он не может подолгу находиться со мной. Его настораживало то, что к отаре в любой момент может подъехать кто угодно, и особенно начальство. И уходил он совсем в обратную сторону от того места где он, как говорится, жил. У него действительно была волчья жизнь. И в селе он мог появляться как волк, только под покровом ночи. И людям нельзя попадать на глаза.

    Здесь в селе, у брата была знакомая семейка. Муж пьяница, - жена красавица. Брат оставлял её мужа с бутылкой наедине, а сам развлекался с ней. Он не жалел для её мужа никаких дорогих бутылок, только бы не мешал. Но не только за этим брат бывал ночами в селе. Ему нужно было знать точно, что за милицейский участок в селе, сколько всего дежурных по селу, в каком звании, на каких участках чаще дежурят, когда меняются и многое другое. Ещё нужно было многое изучить, как например: сколько камер в сельской дежурке, как расположены, и которые из окон являются именно окнами камер. Какими предохранительными средствами снабжены. Оказалось, что в сельской дежурке всего две комнаты, отдалённо напоминающие камеры. Окна с не очень толстыми решётками. Да и кого им здесь, в селе было сажать? Разве что разбушевавшегося на танцах молодца, либо мужика-пьяницу, пока не отрезвеет к утру. Но на таких матёрых уголовников здесь не рассчитано. А если и что-то серьёзное, то держат в этих полу камерах до утра, а там везут в город, на суд, где  камеры понадёжней.

         Я гнал стадо к точке, всё думая как ему помочь. Так хотелось, чтобы и меня искали вместе с ним, но только чтобы вместе. Уже навыдумывал всякой фантазии, как мы с ним вдвоём будем рыскать как волки, совершая побеги от милиции и живя с риском, с острыми ощущениями. Во мне тогда проснулась ещё детская романтика. Но в памяти всплывали и противоречащие этой романтике факты из личного опыта. Я вспомнил, как мне хотелось жить, не боясь ни чьих взглядов, ни приближающегося милиционера и вообще ни кого. Как хотелось честно зарабатывать и вольно дышать. Неужели я забыл как это ужасно? Видимо, в человеке генетически заложено стремиться к чему-то не спокойному, рискованному. Например, взять альпинистов, скалолазов, автогонщиков, тореро и многое другое, к чему человека тянет подсознательно.

Теперь уже мне перед сном не игралось. Дум появилось слишком много. И о том, как он мог убить невинного человека, только из-за того, что ему понадобилось оружие. И о том, что в розыске он всего лишь за малую долю всего, что на его совести. Многие из них так и не будут никогда и ни кем раскрыты, в том числе и это недавнее убийство. Эти думы не давали мне уснуть, хотя мне в четыре утра уже работать. А из соседней комнаты доносился храп толстого хозяина.

Я не мог понять, где же всё-таки ночует брат, и мне не терпелось знать. Как мне хотелось, чтобы он был здесь, рядом, вот в этой комнате со мной.

На утро всё делалось автоматически. Хозяин, как всегда, создавал видимость работы. У меня же в голове одно: скорее туда, на поля, к брату, а всё остальное на этом свете гори огнём. Те моменты, когда я был с братом, для меня были самыми дорогими, волнующими и казались такими короткими. Судьба, увы, распоряжалась этим временем очень строго, давая на это лишь по нескольку десятков минут в сутки.

      Но вот уже всё сделано, и я гоню скот в поля. Не зная, откуда ждать появления брата, проезжая каждый куст или камень, я был готов к тому, что сейчас дёрнется конь и я в засаде. Но на этот раз он меня встретил спокойно, дав заметить себя издали. Он всегда находился на таком месте, откуда ему видно вокруг на приличное расстояние. После нескольких минут общения, он решил испытать моего коня.

- Ну-ка, распутай, хочу проверить умеет ли бегать, - приказал он.

- Вроде бегает, – дал я характеристику и бросился распутывать.

Когда он запрыгнув пришпорил коня, то я сам удивился способностям моего четвероногого друга. С такой скоростью я на нём ещё не скакал. Я сразу понял зачем это было нужно брату. Он должен знать, с какой скоростью сможет помчать в случае необходимости. Его осторожность, предусмотрительность меня удивляли изо дня в день.